| новинки | |||
| новости | прайс | |||
|
|
|
|
|||||||||||||||||||||
|
|
|||
| об издательстве | |||||
Стеклянный город Русские читатели уже хорошо знакомы с творчеством Алессандро Барикко — одного из самых популярных и самых загадочных писателей Италии. Театральные, лиричные поэзы — «Шелк» и «Море-океан», эмоциональная, условная и кровавая история повести «Без крови», виртуальная призрачность и усложненность «City»… Можно подумать, что эти тексты написаны разными авторами — если бы не особенное построение фразы, отзывающейся эхом в бесконечность…С «Замков гнева» началась история литературного успеха Барикко. Редкий случай — дебютный роман так и остался лучшим. Барикко удалось избежать последующей декларативности, удалось избежать лексики мелодраматических театральных монологов… Как, например, в «Море-океане»: «чтобы наполниться истиной, нам пришлось умереть. Почему? Не потому ли, что истина постигается только в тисках отчаяния?» И в то же время, в «Замках гнева» немало фраз, которые можно трактовать как буквально, так и метафорически. В «Замках гнева» Барикко удалось то, что так и не получилось у одного из персонажей этого романа — «поймать» «ноту, которой не существует» («не до, не си-бемоль, не ля-диез, где-то между»), у его по-ивесовски «получилось соединить несколько оркестров, одновременно играющих разные мелодии». Перед нами редкое сочетание метаромана с романом-стихотворением, философичности — с обнаженной чувственностью, воздухонепроницаемой элитарности — с гротескной машинерией, эксцентричности, чуть ли не истерической — с хрупкостью основной метафоры — стеклянного дворца. Впрочем, последнее сочетание — вовсе не парадоксально. Оно определяется движением текста Барикко — движением романа-катастрофы, заканчивающегося торжеством посредственности, сумерками богов, пожаром и сумасшествием… Ницше, не названный по имени, ест дерьмо в бедламе… Разбивается «хрустальный шар» чудаков, мечта, спасающая их от реального мира и смерти. «Замки гнева» — страшный, безнадежный роман. Но при этом удивительно красивый — по-другому Барикко писать не умеет. Футуристическая красота бога машины, красота паровоза, превращенного в памятник самому себе (бретоновский паровоз, застывший в тропическом лесу, паровоз Де Кирико, вылетающий из камина) соединяется с красотой женщины («прекраснее лица которой никто никогда ничего не видел»), с красотой стекла, открывающего и защищающего одновременно. Барикко выбирает притягательность загадки, на которую нет ответа. Мы не знаем, что в черном ящике, но мы всегда любим такие истории. «Особенно его восхищала эта чудесная способность: столь долго описывать предмет, название которого напрямую не упоминалось». Так, в синкопическом ритме одной из глав, организованной как лабиринт голосов, образов и звуков, мелькнет какое-нибудь: «Конечно, он любил ее. Иначе зачем бы ему было убивать ее? Да еще таким способом»… И лишь через много страниц отзовется эхом сюжета. Реальные события перемежаются у Барикко с вымышленными, грезы — с трактатом и монологом. Так, прототип Гектора Горо — архитектор и садовод Джозеф Пакстон — создатель лондонского «Кристалл-Паласа», действительно полностью сгоревшего в 1936 году. «Титаник» прозрачно назван «Атласом»… Возможно, сну девушки с «Атласа» (в заключительной главе, обращающей к началу романа) мы и обязаны «Замками гнева». «Замки гнева» — портрет романтического произведения, романтической культуры. Как и другие тексты Барикко, это энциклопедия странностей — будь-то утопические идеи или единственная любовь как тема всей жизни. Будь-то стеклянный дворец или невозможное строительство железной дороги, вечная память о погибшем возлюбленном или необъяснимое самоубийство. Герои Барикко пишут картины белой краской, трудятся над «Энциклопедиями пределов» или «Энциклопедиями известных людей», которые никогда не будут закончены, пишут письма женщине, которую никогда не встретят… Большая поэма любви, неостановимое головокружение… Маятником возвращаются темы — железной дороги, стекла, музыки, Америки, и мы не можем не замечать эти музыкальные, а не смысловые переходы, эту выпуклость ритма, — еще одного «средства спасения», еще одного способа бегства... Если в «City» герой обретает свой ковчег в мире симулякров, то «Замки гнева» — это грядущий потоп, который никого не пощадит. Про стеклянный дворец, выгоревший дотла, я читала всего за день до пожаров в Москве и родном Новосибирске… Про мятежные, калечащие поезда — сразу после 11 марта… Укроет ли нас уютный мир романа, спасет ли?.. Последняя утопия — утопия книги… «Единственная и самая надежная защита от всякого страха — это книга, открытая на первой странице». Венгерская Елена, книжная витрина
|
|
||||
| | |||||
|
|
© Современная книга 
|
|
|||